Но, если что, то читать дальшеДалее события развивались форсированно.
Люди и техника привыкали к новым условиям, новые условия привыкали к ним. Время шло, все летали, работали, развлекались в меру сил своих (назвать их скудными язык не поворачивается), выходили на авралы, совершали подвиги, отмечали праздники.
Руппи изучал медицину, помогая Филиппу, изучал теорию и практику защиты информации, помогая Берто. Олаф с Рамэ перетягивали одеяло, выясняя, чьё адмиральство было главнее. Бешеный небезуспешно клеился к Ледяному. Все были довольны, насколько это было возможно, даже полярная ночь не очень мешала.
Но тут грянул весенний излом и всё заверте...
Уже долгое время талигские, да и дриксенские спецслужбы, настораживало соотношение сил в остатках вирусоносителей с обеих сторон. Понятно, что в Талиге было больше ресурсов и людей, но, тем не менее, двое против семи - это не могло не вызывать подозрений. Тем более, что останки остальных дриксенских самолётов и их пилотов, что дожили до подписания мирного договора так и не были обнаружены после самого последнего воздушного боя. А именно: в списке пропавших без вести числились господа Зильбершванфлоссе, Бермессер, Хохвенде, Хосс, Троттен и ещё пара участников.
И вот с наступлением весны оные пропавшие объявились в расположении особой спасательной авиаэскадрильи. С предложением к Кальдмееру и Фельсенбургу покинуть свое место службы ака место заключения и вступить в их славные ряды. Предлагалось также начать военные действия по захвату себе некой территории, власти, и других важных вещей.
Руппи и Олаф отказались, нашедшиеся боевые товарищи вроде как с отказом согласились, но как только в расположение эскадрильи прибыл транспорт с грузом КЦ-Икс, на него было совершено нападение и часть груза сильно пострадала. То есть из девяти заявленных доз препарата до потребителей добралось только семь. Следовательно, только семь человек могли вести полноценные, на равных, сражения с нападавшими. А главный цимес данной ситуации состоял ещё и в том, что пропавшие без вести явились на хорошо вооружённых машинах, в то время как спасатели были совершенно безоружны.
Дальше начался отказняк благородный трагический. Сначала Берлинга выбыл из игры как нелетающий, чтобы не мешать товарищам, потом стали делить последнее вакантное место. И тут на фоне всеобщего стресса и отдачи своей дозы Олафу на Вальдеса снизошло то ли прозрение, то ли чего похуже.
Дело в том, что у Бешеного давно имелась абсолютно абсурдная теория, что этот их нейровирус суть некий разум, способный обитать только в организмах разумных существ и только на их нервной ткани. И он её от отчаяния решил проверить, и теория та внезапно подтвердилась. Причём подтвердилась она ещё и с такого ракурса, что людям, в принципе, не стоит так уж злоупотреблять приёмом препарата, ибо та страшная смерть на самом деле не смерть вовсе, а просто переход совместного существования двух организмов в некое новое качество.
Правда, когда Вальдес пришёл делиться своим открытием, оказалось, что Олаф и Руппи уже ушли сдаваться бывшим сослуживцам на предмет пощады остальным оставшимся.
Но компании нападавших веры не было никакой, что те и подтвердили блестяще, совершив налёт на базу. Однако нашим удалось спастись и они, будучи несколько раздражёнными сложившейся ситуацией, стали решать, что делать дальше. Тем более, что в окрестностях начали появляться некие намёки на начало карательной операции - военные и спецслужбы уловили в запретной зоне нездравое шевеление и решили устроить небольшое ковровое бомбометание по выбранной территории. До выяснения обстоятельств, превентивно-оборонительно.
Дальше имело место быть всеобщее организованное
Погоню, кстати, очень торопил Бешеный, который не сомневался в том, что Олаф, будучи убеждённым в его (Бешеного) неминуемой смерти, будет готов наворотить множество деяний, оставляющих ему (Олафу) мало шансов остаться в живых. В общем и целом Вальдес не ошибся.
В итоге, после недлинного, но очень рьяного воздушного боя, всех спасли, все вернулись на бывшую базу и стали делиться хорошими новостями.
Причём Руппи эти новости обрадовали чуть ли не больше остальных, так как давали ему право не считаться больше наркоманом. Остальные, впрочем, тоже не отставали в плане бурной радости по данному поводу, да и другим поводам тоже: Берто надеялся на новую, легитимную, жизнь с женой, остальные просто надеялись на новую легитимную жизнь, Берлинга к тому же радовался, что он снова летать может, Вальдес был счастлив аж за двоих - за Олафа и за новых, так сказать, друзей.
И только самому Олафу и пессимисту Рамэ не давали покоя мысли, что всё как-то стало даже хуже, чем было, потому что и лояльность надо обратно подтверждать, после такой-то бойни, и что-то делать с дивной новой цивилизацией...
Но это уже совсем другая история.